А потом не стало никого

Под звуки флейты Крысолова поднимается занавес,
и на сцене Гамельна разыгрывается судьба человечества.

 Она огромна и ярко освещена, несмотря на отсутствие видимых лампочек - кажется, что потолок каким-то образом сам излучает свет. Все окружающие меня люди примерно одного возраста, но разных рас. Я насчитал девять парней, я в их числе, и четырёх девушек.

 Некоторые ещё не отошли, но кто-то уже встал на ноги, готовясь к тому, что может произойти дальше. Рядом с каждым из нас на земле лежит по одной книге.

 Что случилось? Что я вообще здесь делаю?

 Кружится голова. Меня чем-то накачали. В подобных случаях не стоит быстро вставать, поэтому, медленно осматривая комнату, тянусь рукой за пистолетом. Его нет, что неудивительно - не было бы смысла похищать кого-то и оставлять ему оружие. Но мои похитители проделали необычайно тщательную работу, изъяв все: от проволоки, вплетённой в подол моих брюк, до взрывчатки, спрятанной в подошве ботинка. Они нашли всё, что у меня при себе было, и именно поэтому я уверен, что меня похитила та самая организация, к коей я принадлежу.

 Я догадывался, что нечто подобное должно произойти, с тех пор как они заговорили о некой «секретной миссии», на которую я был волен согласиться или отказаться по своему усмотрению. Но они не только предложили невероятную сумму, но и пообещали освобождение от службы, когда всё закончится. Они утверждали, что я наконец-то смогу распрощаться со своим дерьмовым образом жизни. Нужно быть идиотом, чтобы отказаться от такого предложения, - или каким-нибудь ненормальным социопатом, которому действительно нравится убивать.

 В общем, было очевидно, что миссия не так уж проста, если уж предлагают подобную награду. Я полагал, что это будет что-то вроде того, когда посылают сотню парней и, возможно, одному из них посчастливиться вернуться. Или, чёрт возьми, одному из тысячи. Потому что предлагать вознаграждение такого уровня можно только в том случае, если ты чертовски уверен, что в итоге тебе не придётся его выплачивать. И тем не менее, даже понимая всё это, я оказался здесь. Одна мысль об этом заставляет меня усмехнуться.

 Меня окликает голос, прерывая размышления, и я поворачиваюсь, чтобы обнаружить парня, на год или два младше меня. Но он, к сожалению, из какой-то другой страны, и я могу только покачать головой в ответ на его слова. Похоже, такой ответ сработал, потому как больше он не пытается со мной заговорить.

 Группа, в которой я состою, - многонациональная организация, но большинство её членов знают только свой родной язык. На изучение иностранных языков нет времени: как только наш возраст переваливает за двузначную цифру, нас начинают круглосуточно тренировать. Большинство едва умеют читать и писать на своем родном языке, не говоря уже о каком-то другом. Конечно, в оргкомитете есть несколько билингвов - ребята с родителями из двух разных стран, несколько человек, которые родились в одном месте, а выросли в другом, - но это исключения, которые подтверждают правило.

 Из любопытства я здороваюсь на родном языке с парнишкой, сидящим напротив меня. Он отвечает покачиванием головы, как и девушка, сидящая слева от него. Она выглядит довольно сонной; полагаю, действие успокоительного только что закончилось. Подобные штуки действуют на людей по-разному, но, как правило, такие, как она, умирают первыми. Медленные долго не живут.

 Внезапно девушка переводит взгляд на меня, и её глаза удивлённо расширяются. Что ж, это интересно. Кто это, черт возьми, такая? Она выглядит как-то знакомо, но вспомнить её не выходит. А пока я размышляю, она пытается встать на ноги и тут же с грохотом падает на пол. Однако, это её неуклюжее падение наконец-то приводит к воспоминаниям.

 "Ты выжила, ага?"

 Девушка кивает, снова поднимаясь на ноги. Она одна из немногих полиглотов в организации. Её мать, должно быть, родом с моей родины; дети всегда помнят язык своих матерей.

 "Я рада, что и ты выжил".

 "Конечно, я выжил. Но и ты тоже? Вот это неожиданность".

 Наша встреча состоялась три года назад. В то время мы вместе участвовали в 13-м крестовом походе, масштабном наступлении на Легионов. Нас распределили по разным отрядам, но как только начались бои, организованность исчезла, и такие вещи, как то, кто в каком отряде служит, не имели ни малейшего значения. Да, на войне всегда так, но на этой было особенно плохо.

 Тогда мне было шестнадцать - я уже был закалённым ветераном и оценивал свои шансы на выживание как приличные пятьдесят на пятьдесят. Но потом, посреди всего этого хаоса, я увидел эту тупицу, стоящую перед Легоином, застыв на месте. Не зная, что предпринять, я отшвырнул её с пути и поджёг всё вокруг. Не потому, что я пытался стать героем, - ничего такого благородного в этом не было. Просто солдаты - ценный ресурс, поэтому мы должны заботиться друг о друге. Или, говоря иначе, мы не можем позволить друг другу погибнуть просто так.

 В любом случае, верите вы или нет, но эта дурочка была одного возраста со мной - но, в отличие от меня, её бросили на поле боя без многолетней подготовки. Неудивительно, что она впала в шок, как только ей пришлось сойтись с одним из Легионов.

 Легионы выглядят как люди, потому что именно ими они когда-то были. Синдром белого хлорирования убивает почти всех, кто им заражается, а те немногие, кто выживает, превращаются в психопатических монстров. Но даже не эта агрессия является главной причиной, по которой мы так отчаянно пытаемся их уничтожить: главная проблема в том, что они по-прежнему заразны, а значит, даже один из них может начать новую эпидемию. Уже три года длится эта странная пандемия, а мы до сих пор не знаем, как её победить. Наверное, всё началось с какого-то белого гиганта, который даже не из этого мира? Не знаю. Ну, как-то так.

 Но пока у нас нет полноценного лекарства, у нас есть Люцифераза - препарат с защитными свойствами. Проблема в том, что никто не смог наладить его массовое производство. К тому же, похоже, он действует только на детей, и чем они младше, тем результат эффективнее.

 Короче говоря, так мы и оказались по итогу здесь. Самых сильных детей призывают в армию, дают им немного Люциферазы и отправляют сражаться с Легионами. Международная группа, отвечающая за подготовку и отправку этих детей-воинов, называется "Организация Гамельн". Название происходит от сказки о крысолове, который заманил толпу детей, и всегда казалось мне каким-то неудачным.

 "Так что ты здесь делаешь?"

 "Мне сказали, что это сверхсекретная миссия".

 "Высокая зарплата, увольнение после, полное право согласиться или отказаться, так?"

 На секунду она замешкалась, но тут же кивнула, словно только что собрала всё воедино. И рассказывает, как до событий трехлетней давности она ходила в школу - просто так, как будто всё в мире было совершенно нормально. Полагаю, вполне логично, что она должна быть умнее меня, если учесть, что ей довелось ходить в школу.

 "Полагаю, всем присутствующим было сделано такое же предложение?"

 Я киваю, снова осматривая комнату. Группа участников очень разнообразна, скорее всего, они были выбраны для того, чтобы представлять самые разные национальности. Даже с первого взгляда ясно, что мы с этой девушкой единственные, кому удаётся общаться друг с другом.

 "Наверное, это было предложение, от которого никто не cмог отказаться".

 О, в этом она права. Любой, кто занимается тем же, чем и мы, ухватился бы за шанс вырваться из этой жизни. Мы ведь убийцы, ясно и просто. Конечно, нам говорят, что наши враги - монстры, полностью утратившие разум, но они по-прежнему выглядят как люди, и наша задача - сжигать их заживо.

 Да. Мы их сжигаем. Видите ли, кровь и слюна жертв синдрома белого хлорирования считаются заразными, поэтому нежелательно, чтобы выстрелы разбрызгивали жидкости вокруг. Вообще-то нам приказано не стрелять из оружия без крайней необходимости, и поскольку никто из нас не хочет вдыхать ничего опасного, мы с радостью подчиняемся этому приказу. И всё же не очень приятно видеть, как существа, похожие на людей, объяты пламенем и сгорают заживо. Мне было всего десять лет, когда я впервые спалил одного из Легиона, и девять лет спустя я всё ещё не привык к этому. Каждый раз это так же ужасно, как и в первый.

 "Как думаешь, что это за штуки?" - спрашивает девушка, указывая на лежащий рядом фолиант. "Выглядят как книги, но не открываются".

 Книги толстые, с обложками цвета между чёрным и тёмно-серым, на них ничего не написано. Через мгновение девушка поднимает свою и пытается её открыть.

 "Эй, остановись!" кричу я. "Не трожь!"

 Она отбрасывает книгу, как будто та пылает, и я отвечаю ей громким вздохом. В этом плане она совсем не изменилась за прошедшие три года. Видите ли, мы застряли вместе на некоторое время после того, как я спас её: учитывая, что она была новичком, я не собирался бросать её. К счастью, оказалось, что она быстро учится. Время от времени я указывал ей на место, когда мы двигались, и это было единственным, что ей требовалось, чтобы не отставать. К тому же она оказалась выносливой. Будь иначе, её вряд ли бы призвали в армию в шестнадцать лет, как бы хорошо она ни реагировала на Люциферазу. Но в конце концов нам пришлось расстаться, и тогда я решил, что с ней покончено. Когда битва закончилась, никто из нас не мог знать, жив ли ещё кто-то.

 В конце концов, Легионы окружили нас, и единственным шансом на выживание было разбежаться в разные стороны и надеяться, что хоть кто-то выберется. Поскольку у меня было больше шансов выжить и я был более ценен в будущих стычках, мне имело смысл бежать в безопасное место - тем не менее я тут же бросился в самую гущу опасности. Как будто я был одержим чем-то; я не могу придумать другого объяснения. Но мне становится не по себе, когда приходится думать об этом, поэтому обычно предпочитаю не вспоминать.

 "Не могу поверить, что ты выжила", - говорю я. "Тебе повезло".

 Она качает головой в знак отрицательного ответа. "Я выжила, потому что ты прикрыл мой отход".

 "Я и не пытался. Просто сделал неудачный выбор, вот и всё".

 Она открывает рот, чтобы сказать ещё что-то, но её прерывают парень с девушкой, сидящие в углу комнаты. Сначала мне показалось, что им тоже повезло найти собеседника, говорящего на их языке, но вскоре стало ясно, что это не так. Понятия не имею, о чём они спорят - скорее всего, о каком-то пустяковом проступке, - но они не останавливаются, извергая ярость на языках, которые их собеседник всё равно не может понять.

 В конце концов, девушка не выдерживает и бьёт парня по лицу, а он с яростным рычанием хватает её. Никто не вмешивается. Мы все прошли обучение рукопашному бою с Легионами и знаем, как опасно ввязываться в драку.

 В этот момент книга, лежащая у ног ругающейся девушки, внезапно раскрывается. Девушка не трогала её, не пинала случайно - книга просто открылась. Как только это происходит, гигантская чёрная рука вырывается из страниц, хватает спорящего парня, и давит его насмерть. Выглядел парень растерянно, словно не мог поверить в происходящее, да и у девушки такое же ошарашенное выражение лица.

 Секунду спустя экземпляр книги мужчины начинает излучать яркий свет. Кажется, вот-вот появится ещё одна рука, но вместо этого книга просто засасывает тело мужчины в себя. Как только труп исчезает, исчезает и свечение. Обложка книги меняется с черновато-серой на ярко-синюю, и на ней появляется какой-то узор, до ужаса похожий на человеческое лицо.

 Последовавшее за этим шоковое молчание было недолгим, а последовавший за ним шум - мгновенным.

 "Что это было?!" - кричит девушка рядом со мной.

 "Откуда, чёрт возьми, мне знать?!" отвечаю я, потянувшись за своим экземпляром книги. Поначалу не решался прикоснуться к чему-то, о чём знаю так мало, но теперь всё изменилось, и мне кажется, что необходимо узнать о книге как можно больше.

 На обложке нет ни слов, ни иллюстраций, ни единой царапины или пометки, а также нет ощущения, что она сделана из какой-либо привычной для меня бумаги. Кроме того, как обнаружила моя случайная знакомая, книга плотно закрыта, словно страницы склеены.

 "Как она вообще смогла открыть эту штуку?" - размышляю я.

 И вот тут-то это и происходит. Словно в ответ на мой вопрос - а может, и в насмешку за то, что я его задал, - невидимый диктор вдруг начинает выкрикивать одно и то же сообщение на тринадцати разных языках одновременно. Сначала это просто какофония, но в конце концов мне удается выделить то, что говорят на моём языке. Это важное объявление, но вряд ли его можно назвать полезным:

 КАЖДОМУ ИЗ ВАС ВЫДАН МАГИЧЕСКИЙ ГРИМУАР. ИСПОЛЬЗУЙТЕ ИХ, ЧТОБЫ УБИВАТЬ ДРУГ ДРУГА. ВЫЖИВУТ ТОЛЬКО ДВОЕ.

 Вот и всё сообщение, повторяющееся снова и снова. Нет никаких объяснений или чего-то ещё. Только это сообщение.

 "Сверхсекретная миссия, твою мать..."

 Пока произношу эти слова, глазами начинаю проверять обстановку. Здесь нет ни окон, ни дверей, ни путей к отступлению. Если я хочу выжить, мне придётся сражаться. Но если начать побоище в подобном месте, будет практически невозможно обеспечить выживание двух человек. В лучшем случае выживет один - и это число может легко сократиться до нуля. И всё-таки я не хочу быть тем, кто сделает первый шаг.

 Сидящая в углу девушка тянется за книгой, но сидящий рядом парень оказывается быстрее. Он обхватывает девушку руками за шею и скручивает её. Раздается тихий хруст, и конечности девушки обмякают. Одна выбыла.

 Я полагаю, убийца станет следующим погибшим: ты наиболее уязвим, когда убиваешь кого-то другого. Как и ожидалось, двое уже подходят к нему сзади. Они наносят удар одновременно, причём видно, что это не было чем-то заранее продуманным. Они просто интуитивно поняли, что это самая эффективная тактика.

 Но двое нападавших не убивают парня. В момент, когда труп девушки всасывается в её книгу, его лицо искажается от страдания, и он валится на землю, прежде чем его самого начинает засасывать в книгу. Вскоре остаются только два гримуара: один с нефритово-зелёной обложкой, другой - цвета янтаря. Пока я наблюдаю, на обеих обложках появляются узоры в виде странных лиц.

 "Используй гримуар..." - бормочет девушка рядом со мной, и я понимаю, что она имеет в виду. Очевидно, леди, использовавшая чёрную руку из книги, была признана победительницей. Но мужчина, убивший её голыми руками? Нет.

 "Так вот в чём дело, да?"

 Я, несомненно, был прав, не делая первого шага, а она - в том, что последовала моему примеру. Теперь мы понимаем правила и лучше разбираемся в ситуации. Но проблема в том, что я понятия не имею, что делать с книгой. Как, чёрт возьми, я могу начать использовать магию?

 Я чувствую, как мои губы кривятся в ухмылке, хотя в этой ситуации нет ничего даже отдаленно забавного, и наконец до меня доходит, насколько я потрясен всем этим. Даже в первый раз, когда мне пришлось столкнуться с Легионом, мне удалось сохранить относительное спокойствие. Я знал, что если буду просто делать то, чему меня учили, то и решение придёт само собой. Но это? К этому меня никто не готовил, и теперь даже не знаю, придёт ли решение. Чёрт, я только что видел, как три человека погибли у меня на глазах из-за каких-то книг.

 От одной мысли об этом мне хочется впечатать мою книжку в землю, но прежде, чем я успеваю это сделать, кто-то хватает меня за руку. "Я так рада, что выживших может быть двое", - говорит девушка. "Это значит, что нам с тобой не придётся сражаться друг с другом. Нам повезло! Мы сможем выжить вместе!"

 Не уверен, что назвал бы эту ситуацию "удачной", но тем не менее девушка улыбается мне. И не странной полуулыбкой, типа той, что была у меня, а настоящей улыбкой, которая, как видно, идёт прямо от сердца.

 "Так что расслабься", - продолжает она. "Все остальные - сами по себе, а мы - пара. Если мы будем работать вместе, мы разберемся во всём раньше других".

 Возможно, она права. Наличие союзника, с которым можно общаться, может стать мощным оружием в подобной ситуации. "Ладно, справедливо. Должна признаться, что я не самая перспективная".

 Она усмехается и кладёт руку на обложку своей книги, но выражение её лица становится серьёзным, как только изучает запечатанные страницы. "Та девушка была зла. Кроме того, она была на грани смерти. Чёрная рука должна быть связана с одним из этих двух факторов".

 А может, и то, и другое, но оставим это на время в стороне. Тем не менее, необходимость быть на грани смерти, чтобы использовать эту штуку, кажется довольно серьёзным препятствием. Может быть, достаточно просто приказать убить кого-то, чтобы удовлетворить требования?

 "В таком случае, возможно..."

 Она поднимает голову, как будто ей в голову пришла какая-то идея, но волнение на её лице тут же исчезает. Я так и не успеваю спросить, что случилось, потому как её тело внезапно подаётся вперёд, и она тянется ко мне.

 Я чувствую удар в спину и сразу понимаю, что лечу в сторону. В своём кружащемся поле зрения я вижу массивные чёрные копья, пронзающие её тело, и все звуки исчезают. Должно быть, она увидела летящие снаряды из-за моего плеча и двинулась, чтобы отпихнуть меня в сторону. Возможно, это была расплата за то, что я сделал для неё тремя годами ранее. А может, это было что-то другое.

 Книга рядом со мной загорается, и я в бешенстве бросаюсь к ней. Если ничего не предпринять, её затянет в книгу и она исчезнет навсегда, поэтому я крепко хватаю её за руки и начинаю тянуть изо всех сил.

 "Не исчезай! Не смей исчезать мне тут!"

 Её губы дрожат. Что это? Что она пытается сказать? Она говорит на своем родном языке, а я не владею двумя языками, как она, поэтому не могу понять. Чёрт, да я даже не знаю, как её зовут. Мы не думали, что сможем увидеться снова, поэтому никто из нас не потрудился представиться.

 Внезапно она выскользнула из моих рук. Руки, которые я так крепко сжимал, исчезли, проскользнув сквозь мои пальцы, как вода. И всё, что осталось, - это книга в тёмно-красной обложке, напоминающей кровь. Лицо, появившееся на книге, совсем не похоже на её.

 Мир меркнет. Становится белым. Я кричу. Я просто... кричу. Перед глазами появляются странные буквы, которых я никогда раньше не видел, и затуманивают поле зрения. Но я продолжаю кричать.

 Внезапно в мир возвращаются звуки. Я слышу крики, затем стоны. Из пола торчат бесчисленные острые чёрные копья. Окинув комнату мутным взором, я вижу, что все были пронзены одновременно. Странные надписи по-прежнему окутывают моё поле зрения, отчего зрелище кажется каким-то нереальным, но когда они наконец рассеиваются, я вижу одного человека, стоящего в конце комнаты. Он с гордостью сжимает в руках книгу, довольный своей очевидной победой. Полагаю, что копья появились из-за него, а благодаря странным письменам я остался жив.

 Я выжил.

 Эта мысль не приносит мне радости. У меня нет желания победно ухмыляться, подобно человеку напротив меня. Но и оплакивать погибших у меня тоже нет особого желания. Если быть до конца честным, для меня всё это не имеет значения.

 Внезапно краем глаза я вижу яркий свет. Загорелись две книги - та, что принадлежала парню, якобы победившему в этой битве, и та, что досталась мне. Парень что-то кричит, в его голосе звучит ужас. Я могу только предположить, что это что-то вроде: "Эй, мы последние двое! Мы должны были уйти отсюда живыми!" Дело в том, что, хотя голос и обещал, что двое выживут, он ничего не говорил о том, что нам дадут уйти.

 Ну, так я и предполагал. Высшие чины в нашей организации - люди нехорошие. На самом деле я и так знаю, что они лгут, когда утверждают, что Люцифераза защитит нас от синдрома белого хлорирования. Всё, что она делает, это откладывает появление симптомов - на самом деле она ничего не останавливает. Нас всех обманули и использовали. Они дали нам лекарства, которые не могли нас защитить, а затем отправили нас в самое сердце заразы. Дети, которых уводил крысолов, рано или поздно заболеют и умрут - или станут чудовищами и погибнут. А это? Эта книга? Вероятно, это очередной их эксперимент над людьми. Наши судьбы были предрешены в тот момент, когда они собрали нас здесь.

 Крики мужчины наконец прекращаются, и я вижу, как на чёрной обложке его книги появляется лицо. Оно похоже на его лицо не больше, чем лицо на красной книге похоже на её - по крайней мере, я так считаю. Причина, по которой я не уверен, заключается в том, что меня самого уже затянуло в книгу. Какого цвета она станет, я не смогу увидеть, но...

 А. Белый. Значит, я - белая книга: "Гримуар Вайсс".

 Боже, ну и дурацкое имя. Всё это настолько нелепо, что я не могу удержаться от смеха. Так это начало какого-то нового фарса? Теперь, когда нам дали новые лица, какую роль мы должны сыграть? Понятия не имею, поэтому просто продолжаю смеяться.